Всё-таки зима чем-то убивает, наверное. Поэтому времена года и должны меняться.
Я слишком привык к тому, что в моей кровати спят по три человека, включая меня, я слишком привык к тому, что Рен приезжал ко мне чаще, чем к себе домой, когда он ещё работал в суде. Он не всегда приезжал вовремя, он не всегда приезжал, когда я хотел его (и вообще хоть кого-то) видеть, но теперь мне этого очень не хватает.
Я до этого так хорошо приучился оставаться один, наедине с собой, а за этот год меня так накормили своим веселым обществом мои варийцы, что я теперь просто чувствую себя разбитым, когда долго их не вижу, видимо. А, может, это и правда влияние зимы. Я чувствую ломку по простому человеческому теплу. Рен это знал. Лусс, наверное, об этом догадывался. Я тут его попросил заснуть с ним в обнимку. Позволил себе попросить на день рождения. В ином случае я бы не стал себя баловать.

На самом деле мне сильно стыдно, стыдно за эту тягу к общению, за это чувство одиночества, потому что не прошло и недели с момента, как мы два дня гуляли большой компанией на моем двадцатипятилетии, как я уже ощущаю, что мне не хватает общения/общества близких людей. Я пытаюсь молчать и наслаждаться этими моментами, потому что я знаю, что как только часы пробьют Ичихару-2015, то НАЧНЕТСЯ. Ичихару, Хинодэ, Ярославльский фест, куда Лусс меня везет выступать, и сразу после него четыре дня Воронежского феста, а потом лето, и пиздец, тогда мне уединиться удастся в лучшем случае в туалете, потому что даже насчет ванны я не так уверен. Так что одиночество - это тоже ценность, по крайней мере, так я себя сейчас убеждаю. У меня вообще всегда хватало силы воли заставить себя ценить то, что я имею тогда, когда оно ещё не исчезло.