Я никогда в жизни не стремился нарушать правила, проникать в запретные зоны, подглядывать в запертые помещения. Иногда это случайно выходило, и я шел на это лишь потому, что обстоятельства делали это абсолютно безопасным, нейтрализуя возможность попасться. Поэтому когда Мишаню потянуло через забор, я действительно насторожился. Но я посмотрел на Клэр, у которой была мечта залезть в Воронеже на крышу, и понял, что она не отступится. Что она хочет этого. И что я хочу воплотить эту её маленькую мечту.
Я бы мог встать в позу и сказать Клэр, что никуда не полезу. И что она может остаться со мной или лезть одна. Но я так не хотел выглядеть очередной курицей, которая думает только о себе...
Лешка боялся высоты. Я - нет. А ведь он полез все-таки. Я не боялся высоты, я боялся, что нас запалят, вот что. Но чем выше мы поднимались, тем легче становилось у меня на душе.

Быть над городом.
Когда я увидела огни спящего ночного Воронежа, я умерла.
Это того стоило.
Шестнадцатый этаж.
Окно. Курим.
Курить над городом.
Ветер, и смотреть, как тревожно кружится пакет на такой высоте.
Мы стоим в бетонном скелете дома. Всё здесь пронизывает ветер, вынуждая обрывки стройматериалов тревожно дергаться от порывов воздуха - так, словно они - что-то живое. Жутковато. Но нас четверо. Так легче.

Чем выше взбираешься, тем более странно находить признаки жизни вроде окурков и прочего. Как будто находишь их на Луне.

И вот мы на крыше. Я подхожу к краю и думаю, насколько же оно того стоило. Говорю Клэр, что сбылась ее мечта. А еще в глубине души я понимаю, что приходит рассвет, скоро проснутся хачи в своих вагончиках, попрут сюда на стройку и запалят нас, наверное. Пофиг.

Знаете, чем стройка все-таки круче заброшки?
Эти стены ничего не хранят в себе, их просто раньше не было - здесь никто не умер, никто не страдал и не любил, здесь никто не жил, и всё, что они есть - лишь чистейший результат концентрированного человеческого труда. Заброшка - это прошлое, а стройка - это будущее. Мы смотрели в это будущее с крыши шестнадцатиэтажного дома и видели, как кто-то найдет в этих стенах свой дом.

Мы до пяти утра ходили вчетвером по пустым улицам, крепко держась за руки - Луффи, я, Клэр и Миха. Воронеж спал так, как не умеет Москва. Я жил, и я был счастлив.